Красота и покладистый нрав
Красота и покладистый нрав — главные качества дворянки XIX века. Для абсолютного большинства женщин «карьера» и достижения в жизни исчерпывались замужеством, а для его успешности внешность имела определяющее значение (наряду со знатностью рода, конечно). Идеалы красоты разнились в зависимости от круга, в котором вращалась дама. Канон «красивая равно здоровая плодовитая женщина» был популярен в деревне у помещиков среднего класса и адептов простой жизни, воспетой Львом Толстым. В столице же в тренде был образ богемной красавицы, дышащей тленом и вечно находящейся на волосок от смерти. Во второй половине XIX века возникают зачатки феминистского движения: девушки начинают появляться на университетских лекциях, открываются Высшие женские курсы и становятся слышны робкие голоса тех, кто хочет добиться в жизни чего-то большего.
УХОД
Бледная кожа — это абсолютный, как бы сейчас сказали, must для дворянки, будь она светской разбивательницей сердец или помещицей. Все просто: светлый тон означал отсутствие нолевых работ, ровный цвет лица — здоровье. Историк моды Ольга Вайнштейн цитирует женское пособие XIX века: для изничтожения веснушек авторы советуют смешивать молоко с бренди и соком лимона. А пигментные пятна удалять смесью щелочи и воды, дистиллированной из желчи молодых бычков, с добавлением соли. Тем, кто мог себе позволить готовое средство, предлагался миндальный крем: «Наши всегда стремились раздобыть что-нибудь французское: что-то заказывали, плюс, многие ездили туда. В этом плане Россия не отличалась от других стран», — продолжает Ольга Вайнштейн.
«Благодаря развитию химической промышленности появляются новые ингредиенты: вазелин и ланолин», — добавляет Анна Дычева-Смирнова, член правления Российской парфюмерно-косметической ассоциации. Однако ради замогильной бледности некоторые богемные дамы продолжали пить уксус и рассасывать свинцовые карандаши — правда, тогда красота в буквальном смысле оказывалась недолговечной.
МАКИЯЖ
Женщины дворянского сословия практически не красились: «Макияж как принцип ухода за собой не существовал в имперской России. Максимум, что могла себе позволить дама высшего света, — это припудриться», — говорит историк моды и автор книги «Красота в изгнании» Александр Васильев. Алые губы и яркий румянец были уделом дам полусвета, считались моветоном и обеспечивали злопыхательство великосветских хейтеров.
Что было недопустимо в высшем обществе, то позволялось актрисам: «Избыток декоративной косметики считался вульгарным и, более того, служил признаком женщины легкого поведения. Единственное, что легитимизировало косметику, было подражание актрисам. Для них это считалось незазорным. При этом многие были связаны с высшим обществом (парихмер, Ольга Книппер-Чехова), и так макияж проникал в дворянскую среду, особенно в круг интеллигенции. Но сильно краситься все равно было дурным вкусом, девушка могла скомпрометировать себя», — рассказывает Ольга Вайнштейн.
Среди «разрешенных» бьюти-ередетв лидировала пудра. Маее-маркет версии делались из рисового порошка, люксовые — из жемчужного (но сути, это был хайлайтер). Почти так же, как гладкая ровная кожа, ценился румянец. И снова за нруфами обращаемся к литературе: «Нежно играющий румянец» Оли Мещерской («Легкое дыхание»), «щеки <…> загорели <…>, как у ребенка» Лизы Калитиной («Дворянское гнездо»). За этот эффект отвечали маски из клубники, или, что менее романтично, из бадяги: «Усиливая кровообращение, она вызывала легкое покраснение щек», — объясняет Анна Дычева-Смирнова.
Добавить комментарий